Лес - значит, лес. Мировоззрение двух призрачных грифончиков, ростом ушедших едва ли дальше обычной кошки, было самым что ни на есть прозаичным: плевать куда и зачем идти, главное - когда дадут пожрать и почему так мало?
Добыть пропитание в лесу для существ, способных переварить, кажется, и впрямь что угодно, не двинув оттого коньки лишь потому, что повторить этот подвиг уже затруднительно, едва ли вызовет сложности. Два обалдуя уже попробовали на вкус примерно всё в округе, тут же устроили драку за загадочно мерцающий гриб, который, не став дожидаться результатов турнира за свое сердце, внезапно выкопался и убежал на тонких ножках, после чего пернатая братия, оторвавшись уже от обгладывания чьих-то останков, предварительно перетянув огромную по их меркам кость в нематериальное состояние, внезапно вспомнила о ней. Силуэт призрачной девы давно исчез из виду, а дожидаться их, как эта парочка уже прекрасно была осведомлена, Окари не станет. Это было возмутительно, совершенно неправильно, однако никоим образом совладать со скверным нравом призрака, строго предпочитающим одиночество, грифоны не могли; оттого обычно и приходилось им, сиротинкам, лишь отчаянно нестись следом на коротких лапах, прижигая прозрачную спину укоризненным взглядом.
Они неслись, а пейзаж вокруг не менялся. Подоспела и вьюга, даром, что ветер вокруг мог свистеть столько, сколько ему угодно, не причиняя ни малейшего дискомфорта ни грифонам, ни той, в которой они видели хозяйку.
Вроде бы мерцающим серебром блеснуло где-то в стороне. Грифоны замерли, перекликнулись коротким мявком и устремились по следу, тут же озадачившись внезапно встретившейся полосой прижженной земли, словно некто мазнул по ней огненным языком. Метель уже спешила прикрыть новой порцией снега эту свежую тропку чьего-то следа, однако был шанс отыскать заветного некто, если, конечно же, не медлить. Тем более, что серебристый силуэт мелькнул где-то в той стороне, в один миг изгнав все сомнения из двух симпатичных, но явно обремененных излишней пустотой головушках.
Грифоны стремительно бросились в погоню, покрякивая от усердия. Неслись со всех лап, лихо протаранили нематериальными тушками массивное дерево, и, пролетев сквозь него, панически заметались на месте, когда их взору предстала искусственная проталина, украшенная слишком знакомым им обществом. Нежеланным, к слову, обществом. И пусть они имели сомнительное удовольствие со своего ракурса созерцать лишь затылок, его они узнают из миллиона, хотели бы того или нет.
- Снова вы, - холодный, как поцелуй разыгравшейся пуще прежнего вьюги, послышался голос, и оба грифона подскочили от неожиданности, когда перед ними из ниоткуда появился призрак. Словно снежный хищник она практически сливалась с белым.
Тот, что был чуть ниже и далеко не чуть толще, от волнения начал жевать хвост своего брата.
- Бесполезное маленькое создание с бездной в своем нутре, ведомое лишь жадностью, - в ее голосе как будто послышалось презрение. - И пред кем из Богов я оказалась в немилости, что меня одарили настолько жалкой и утомительной компанией? Лишь одной Воле дано ведать, почему вы еще...
Окари запнулась, затруднившись подобрать слово. Не повернулся язык назвать их живыми.
Грифон, что был чуть выше, вырвал хвост из клюва брата, укоризненно глянул и когтистой лапкой указал куда-то за спину призраку.
Обернувшись, призрачная дева вздрогнула. Подобралась, не то собравшись броситься, вплетаясь причудливым паразитом в чужой разум, не то вознамерившись бежать от того, кто мог оказаться очередным преследователем... И не двинулась с места. Не озадаченная, поскольку не было ей дела до странника или странницы, что избрала себе крайне неуютное место для пикника. Не заинтересованная, поскольку между делами живых и мертвых, если последние были в состоянии похвастать наличием оных, была проведена, выткана Пауком жирная граница.
Будто сроднилась со снегом и холодом, утратив себя в ту секунду.
Грифоны ее отчужденности не разделяли. Ощутив себя теперь как будто бы в безопасности, упрямо не желая признавать тот факт, что им, так-то, не рады, даже после открыто брошенных слов, они уже изучали содержимое чашки, ставшей частью нематериального мира. Одного неудачного тычка лапой оказалось достаточно, чтобы несчастная посуда полетела вниз, однако кофе отчего-то оказался прямо в воздухе, левитируя перетекающей большой каплей, что привело грифонов в натуральный восторг.
Зрелище, как два увальня, неуклюже хлопая крыльями, пытаются ухватить кусок от капли пожирнее, а заодно и отогнать своего конкурента, было уморительным и у любого вызвало хотя бы скупую улыбку.
Окари, не дрогнув и уголком губ, продолжала пристально смотреть на чужака.
Выжидала.